Надоело!.. Ухабы да грязи,
седина обветшалых дворов,
институтки да пьяные мрази,-
как сказал бы поэт Гумилев.
Где чужбину свою ты похерил
и дубравы свои разметал
вольнодумною тягою трелей
в ресторанном притоне зеркал?
То не кони твои удалые,
не древенчатый скрежет карет -
пролетают годины смурные
в пелене разъямбических лет.
Эти лавочки, эти бульвары,
эти пальчики плачущих ив,
сумасшедшие падшие лярвы
с распоясанном образом пихт
не ворвутся, как прежде украдкой
под тягчайшею думой словца
с покосившейся ветром оградкой
и провидческим сердцем творца.
То ли будет еще, то ли было,
а забытое не возвратишь,
королева прощального пира
отвалила в загнивший Париж.
Не люблю эти черные ночи
и московские серые дни,
трезвых Блоков фонарные дрочи,
и Есениных темные пни.
Надоели в живительном мраке
с мишурой дожденосной весны
Пироговке гнилые бараки
и Неглинке гламурные сны.
Вот и всё. Не вернуть больше срама,
инвектива кромешный редакт
в покосившемся образе ямба
и анапеста стопного такт.
Не вернуть падших девок колени,
рулю, корешку, гренки, бифштекс,
громких тостов сырые хореи
и законченный наспех инцест,
шумный зал, и немые объятья,
пуританский задротистый нрав,
ваши губки, и мятое платье
в золотистых дубах-колтунах.
Максим Новиковский
и его Canon
Journal information